Сергей Григоров

Историк, политик

Почему случилась Февральская революция?

* OПросмотров: 4604
-1917, история России, либерализм, Максим Томчин, революция, Февральская революция

Максим Томчин, историк, главный редактор медиа-проекта «Федералист»

Российское общество вот уже много поколений находится в состоянии бесконечной внутренней «войны за историю». Пожалуй, нет таких событий или персонажей нашего прошлого, которые не вызывали бы ожесточённых политизированных дискуссий: достаточно одного упоминания Ивана Грозного, Петра I, Николая II, Джугашвили (Сталина), Горбачёва, Ельцина, Октябрьского переворота, Второй мировой войны, Авустовского путча или разгрома Верховного Совета в 1993 году, чтобы тотчас вспыхнул ожесточённый спор, который обязательно будет сопровождаться взаимными обвинениями и оскорблениями. Это связано прежде всего с тем, что люди таким образом, на самом деле, спорят о будущем современной России – сегодня оно представляется настолько мутным и неясным, что о каком-либо консенсусе насчёт нашего «завтра» не приходится и мечтать. Именно поэтому неравнодушные к общественно-политическим событиям граждане конструируют свои модели развития страны через идеализированные образы прошлого, каждый из которых превращается в идеологический символ. Это очень хорошо видно на примере февральских событий 1917 года. В те зимние дни закончилась история монархического государства, которое для одних – затонувший город Китеж, «Россия, которую мы потеряли», для других – «тюрьма народов», «забитая, тёмная, нищая лапотная страна».

Простые объяснения сложных вещей

Обращаясь к событиям февраля 1917 года, можно констатировать, что в массовом представлении преобладают две основные трактовки произошедшего.

Согласно первой, революция имела объективные предпосылки, поскольку государство находилось в глубоком социально-экономическом кризисе на фоне расширяющейся классовой борьбы рабочего класса. Кроме того, поднимала голову буржуазия, которая стремилась взять в свои руки контроль над страной. В феврале рабочие, доведённые до отчаяния, вышли на улицы Петрограда, и осуществили буржуазно-демократическую революцию, которая была необходимой прелюдией для революции социалистической. Читать полностью >

Уроки сентября

* OПросмотров: 2763
-выборы, Госдума, Григорий Явлинский, либерализм, оппозиция, Путин, Россия, Яблоко

Итоги выборов в Государственную думу для либералов

I. «Ты топишь за Путина!»

Меня часто упрекают: ты много критикуешь либералов и мало ругаешь Путина. Если бы я работал на власть, то сейчас бы писал докладные записочки власти и Путину о том, как им не заводить себя в тупик вместе со всей страной, и давал бы им мудрые и безответные советы историка и политического философа о том, как им выбраться из трясины. А публично чертыхаться и без меня охотников навалом. Однако я болею за либерализм и демократию в России, потому буду объяснять коллегам-либералам, что они делают неправильно. И поскольку мой период писания аналитических записочек, непубличных разговоров, закрытых предложений для либералов прошёл, то я намерен честно, открыто, иногда жёстко, но от полноты сердца писать о том, что либералы делают не так, и что им, нам, надо делать, чтобы победить. И если записочки на политику не влияют, то пойди и сделай сам, как считаешь верным и правильным.

Великий Новгород. Сергей Григоров, Памятник «Тысячелетие России» и Софийский собор

Великий Новгород. Сергей Григоров, Памятник «Тысячелетие России» и Софийский собор

II. Голосуй из чувства голода. «Ешь, что дают!»

Недавно один политик по итогам выборов сравнил потребность граждан голосовать с потребностью в еде. Вам же какую-никакую еду предложили? Есть хотите? Так берите. Я не буду сейчас проезжаться уничтожающей критикой по самому факту сравнения политики с животной потребностью в еде. Но если уж хотите такое примитивное сравнение, то граждане России ходят в Столовую номер 1. Там привычные щи или борщ, салат оливье, домашние котлеты, картофельное пюре, на третье компот. Но тут решили прогрессивные горе-рестораторы открыть рядом европейское кафе. Однако подали посетителям вместо осьминога резину, а вместо стейка подмётку, а мохито на третье такой приторный, что лучше жигулёвского выпить. Так что остаётся гражданам или в Столовую номер 1 пообедать на двоих за 400 рублей, либо готовить самим еду дома. А дорого и невкусно никому не хочется.

Большинство либералов в последние два года только и делали, что рассуждали о сером большинстве в 86%, и про 14% думающих людей, продолжая тему Болотной про одну Россию ватных пальто, и про другую Россию норковых шуб. Кто-то вспоминал об интеллигенции в стоптанных ботинках, но при этом образе становилось ещё грустнее, ибо на память приходило всего 8 человек, вышедших на площадь в 1968-м. Но как ни крути, либералы изначально рассчитывали именно на меньшинство, к нему и обращались.

Правда оказалось, что 14% за либералов тоже голосовать не хотят, причём при дисциплинированной явке эти 14% превращались бы аж в целые 28%. Представляете себе результат? «Единая Россия» — 40% голосов, либералы – 28%. На поверку опять оказалось, что голосов 3%. Социологии в России нет. Впрочем представление о собственной стране у участников выборов примерно на уровне развития отечественной социологии.

После выборов большинство либералов обиделось на народ, обзывая его то «диванной партией», то негражданами, либо того хуже. Однако мотивов неявки несколько, и они были вполне рациональны. Более того, ещё в начале 15-го года я прогнозировал снижение явки на выборах на 15% по сравнению с 11-м годом. Существенное снижение явки не должно было быть и не было сюрпризом. Читать полностью >

Преодоление заданности (размышления о консерватизме)

* OПросмотров: 2676
-консерватизм, либерализм, Окшотт, политическая философия, Хайек

Окшотт

Статья в редакции 2000 года

I
В последнее время даже многие либералы все чаще стали говорить о консерватизме, о создании правоцентристской коалиции, либерально-консервативной партии. Но «консерватизмов» также много, как и «либерализмов».

Сегодня многие политики, ученые, эксперты и представители свободных профессий, рядовые граждане понимают под консерватизмом часто разные взгляды и дела. Кто-то говорит, что консерватор — это Гайдар, которому исполнилось 80 лет. Кто-то говорит о консерватизме как о возвращении к чему-то исконному и потерянному. Кто-то стремится синтезировать консерватизм и либерализм, а кто-то — консерватизм и коммунизм.

Так где же и с кем возможен союз, и возможен ли он вообще? Не создают ли либералы очередной правоцентристский миф? Может ли быть консерватизм идеологией будущего или хотя бы составляющей частью некоего политического проекта? Над этим хотелось бы поразмышлять. Читать полностью >

Третье дыхание либерализма

* OПросмотров: 1515
-Европа, либерализм, политическая философия, Россия

Серьезные идеологические проблемы в посткоммунистических обществах, проблемы идентификации с основными традиционными политическими течениями философской мысли Запада во многом обусловлены тем, что в условиях краха тоталитарных режимов наибольшие сдвиги происходят в сфере сознания, изменяются ценностные и идеологические приоритеты. Сегодня происходит как бы второе раскрепощение человека. Разрушается обыденная система всеопределяющих «ответов на все вопросы». Человек оказывается в условиях, когда ему приходится брать ответственность на себя за свою семью, свое образование, поиск работы, самому отвечать за собственные поступки, то есть человек получает свободу выбора, причем часто против собственного желания. Незакаленный и оберегаемый ранее государством человек чувствует себя потерянным в окружающем его изменившемся мире. Читать полностью >

Наивные вопросы Джону Локку или опыты о природе частных интересов человека

* OПросмотров: 2071
-Джон Локк, либерализм, политическая философия

локк

Когда-то давно уже, лет много тому назад было составлено подобие интервью с Джоном Локком по его «Опытам о законе природы».

Пристанищ не искать, не приживаться,
Ступенька за ступенькой, без печали,
Шагать вперед, идти от дали к дали,
Все шире быть, все выше подниматься!

Иозеф Кнехт

1. Откуда «даны» нормы жизни человека? Нормы жизни человека даны Богом при акте творения человека, как общие рамки деятельности людей, что предусматривает возможность согласия людей исходя из этих норм. С другой стороны эти посюсторонние нормы не творятся, следовательно придают обществу определенную статичность, провоцируют принятие большинством усредненных норм, творение же норм отдельным человеком практически исключается. Читать полностью >

Проблемы либеральной политической философии

* OПросмотров: 1155
-Джон Локк, либерализм, политическая философия

Первая проблема

В политической философии практически априорно человек понимается как «чистая доска». Свобода обосновывается контекстуально. Практически свобода становится понятием каузальным либо тем, что происходит закономерно. Задача состоит в том, чтобы посмотреть иначе на проблему закономерности, возможно понять ее не как закон природы в гоббсовской традиции (как это восторжествовало), а раскрыть ее через понимание природы человека, вернуться к классической философской традиции, так как проблема природы человека считается практически решенной. Являются ли все люди «нулевыми величинами», можно ли через «нулевую» величину рассмотреть вопрос справедливости, морали и так далее? Можно ли в рамках либеральной политической философии рассматривать иерархию ценностей, моральную иерархию людей? Можно ли это утверждать, не отрицая фундаментальный принцип равенства прав одновременно с тем, чтобы говорить о моральных/добродетельных и неморальных/недобродетельных людях. Причем сделать это так, чтобы не ставить моральных в привилегированную правовую позицию. То есть вернуть проблему природы человека как философскую проблему. Читать полностью >

Георгий Федотов. Интеллигенция. Революция идёт (Отрывок)

* OПросмотров: 1401
-интеллигенция, история России, либерализм, политическая философия, революция, русские, Федотов

«XIX век — время величайшего расцвета новой русской культуры. Бытие народов и государств оправдывается только творимой ими культурой. Русская культура оправдывала Империю Российскую. Пушкин, Толстой, Достоевский были венценосцами русского народа. Правительство маленьких александров и Николаев дерзнуло вступить в трусливую, мелкую войну с великой культурой, возглавляемой исполинами духа. Интеллигенция, еще чуждая политических интересов и страстей, воспитывалась десятилетиями в священной обороне русского слова. Борьба за слово и, следовательно, за совесть, за высшие права духа была той правой метафизической почвой, которая вливала силы в новые и новые поколения поверженных политических бойцов.

Вступление интеллигенции на политический путь вызывалось, помимо духовного разрыва с властью (что само по себе недостаточно), самым вырождением дворянской и бюрократической политики. В интеллигенции говорила праведная тревога за Россию и праведное чувство ответственности. Но вся политическая деятельность интеллигенции была сплошной трагедией.

Она вышла на политический путь из дворянских усадеб и иерейских домов — без всякого политического опыта, без всякой связи с государственным делом и даже с русской действительностью. Привыкнув дышать разреженным воздухом идей, она с ужасом и отвращением взирала на мир действительности. Он казался ей то пошлым, то жутким; устав смеяться над ним и обличать его, она хотела разрушить его — с корнем, без пощады, с той прямолинейностью, которая почиталась долгом совести в царстве отвлеченной мысли. Отсюда пресловутый максимализм ее программ, радикализм — тактики. Всякая «постепеновщина» отметалась как недостойный моральный компромисс. Ибо самое отношение интеллигенции к политике было не политическим отношением, а бессознательно-религиозным. Благодаря отрыву от исторической Церкви и коренного русла народной жизни, религиозность эта не могла не быть сектантской. Так называемая политическая деятельность интеллигенции зачастую была по существу сектантской борьбой с царством зверя-государства — борьбой, где мученичество было само по себе завидной целью. Очевидно, у этих людей не могло найтись никакого общего языка с властью, и никакие уступки власти уже не могли бы насытить апокалипсической жажды. В этом была заколдованность круга.

Правда, остается еще умеренный либерализм как возможный контрагент переговоров. Но либеральные течения никогда не были особенно влиятельны в русской жизни. За ними не стояло силы героического подвижничества, не стояло и спокойной поддержки общественных классов. Самое содержание их идеалов представляло зачастую лишь остывшую форму революционной лавы. Русский либерализм долго питался не столько силами русской жизни, сколько впечатлениями заграничных поездок, поверхностным восторгом перед чудесами европейской цивилизации, при полном неумении связать свой просветительный идеал с движущими силами русской жизни. Только монархия могла бы, если бы хотела, осуществлять либеральные реформы в России. Но монархия не хотела, а у барина-либерала не было общего языка даже с московским купцом, не говоря уже о его собственных крепостных. В условиях русской жизни (окостенение монархии) либерализм превращался в силу разрушительную и невольно работал для дела революции.

Западническое содержание идеалов, как левой, так и либеральной общественности, при хронической борьбе с государственной властью приводило к болезни антинационализма. Все, что было связано с государственной мощью России, с ее героическим преданием, с ее мировыми или имперскими задачами, было взято под подозрение, разлагалось ядом скептицизма. За правительством и монархией объектом ненависти становилась уже сама Россия: русское государство, русская нация. Русский революционизм и даже русский либерализм принимал пораженческий характер, ярко сказавшийся в японскую войну. Это антинациональное направление если не всей, то влиятельной интеллигенции делало невозможным для патриотических кругов дворянства (и армии) примирение с нею, признание относительной правды ее идей.

Перед интеллигенцией ставилась задача: пробиться из осажденной крепости самодержавия — в народ. Найти в крестьянских и рабочих массах, тоже страдающих от чиновничьего произвола, сообщников в своей борьбе. Но тут она встретилась с тяжелым, непреодолимым недоверием к ней со стороны масс, которое сопровождает все трагические попытки интеллигентского исхода «в народ». Это недоверие лишь видимо зарубцевалось в революцию 1905 года и снова в 1917 году разверзло между народом и интеллигенцией пропасть, похоронившую не только царскую власть, но и демократическую революцию.

Как объяснить это вечное недоверие народа к интеллигенции? Для понимания его необходимо остановиться на одной особенности образования интеллигенции в России. Углубившись в нее, мы вместе с тем дорисуем наш портрет интеллигенции — уже не только как носительницы известных идей, но и как общественного слоя с его бытовыми чертами, обрекавшими его, не менее самих идей, на политическое бессилие».

2012 год