Статья для газеты «Что будет с Москвой», №7 (07) 2014

«Человек есть то, что он читает», – сказал последний на сегодня русский лауреат Нобелевской премии по литературе Иосиф Бродский. Чтобы лучше понять тех, кого мы выбираем, послушаем рассказ Сергея Григорова о любимых книгах и авторах…

1
Если взяться за это сложное дело – попытаться рассказать о тех текстах, что сформировали меня как человека, как политика, как преподавателя, – то начинать безусловно надо с Пушкина, он просто безальтернативен. «Наше всё» действительно наше ВСЁ, христологическая фигура, лежащая в основании русской культуры. Может быть, под влиянием его личности, я в шестнадцать лет и принял крещение, хотя и не могу назвать себя религиозным или воцерковленным человеком. Мою маму крестили тайно, скрываясь от дедушки, идейного коммуниста. Как и Пушкин, скорее всего, я хочу считать себя принадлежащим к немного более общей категории, я хочу считать себя христианином. Новый Завет – это религия любви. Древний мир не знал важнейшего понятия, которое дало христианство, – МИЛОСЕРДИЯ. Любовь и милосердие – вот то, чего так не достаёт нам снова в современном мире. Христианство – это еще и Всепрощение. Я противник смертной казни не только потому, что велика возможность судебной ошибки и сама судебная система несовершенна, не только из принципов гуманизма, но и потому, что у людей отнимается право на Раскаяние.

Солнечный Пушкин – почти единственная цельная фигура в нашей литературе. В нём удивительным образом соединяются индивидуализм и патриотизм, любовь к свободе и любовь к Родине, те две ипостаси, что почти нигде более в русской литературе не переплетаются. Всех остальных поэтов разрывает противоречие: сложно любить свободу, когда Родина считает это почти предательством, и сложно любить свою страну, когда в ней почти нет свободы.

Пушкин же и либерал, и патриот. Пушкин – это и «в мой жестокий век восславил я свободу», и «оставьте: это спор славян между собою». Я могу назвать себя либералом. Либерализм есть первая политическая философия, которая признала за человеком его естественные права. А права человеку даны от Бога. Человек создан по образу и подобию Его, создан как со-Творец, именно поэтому человек и наделён свободой воли, свободой выбора, правом на ошибку. Либерализм провозглашает, что право на жизнь выше любого другого права. За ним идёт право на собственность, столь мало чтимое в наших палестинах.

Патриотизм, в свою очередь, прост, как косточка от вишни. Не считать же патриотами только тех, кто любит Родину с надрывом и самозабвенно. Любить свою Родину  – это как любить свой сад, где ты выращиваешь яблоки и сливы, перекрываешь крышу и латаешь забор. Патриотизм  – это любить свою семью и любить свою землю. Но любовь не должна быть слепой. Патриотизм – это не бесконечное преклонение, это желание видеть свою страну лучшей, здоровой, сильной. Быть настоящим патриотом – это значит, порой сильно критиковать свою Родину за её грубые ошибки. То, что ты не любишь, ты критиковать не будешь. То, что ты не любишь, – тебе обычно просто безразлично.

Именно здесь разошелся Пушкин со второй масштабной и цельной фигурой русской мысли – с Петром Чаадаевым.

2
Петра Яковлевича Чаадаева я прочитал всего, от корки до корки, включая даже пометки на полях книг. Он не просто основатель русской политической философии. От него берут начало и западники, и славянофилы. И те, и другие фактически хотели видеть Россию частью Европы, частью цивилизованного мира. Сначала я симпатизировал декабристам, а герценовские «Былое и думы» считал лучшим, что написано в политической литературе. Чуть позже, я стал понимать и славянофилов. Ведь и западники, и славянофилы  – суть либералы. Единственное, что их разделяет – противоречивая фигура Петра Великого да легкая путаница в терминологии. У одних соборность и народность, у других демократия и права человека.

3
В русской литературе есть четыре великих романа-эпопеи, которые как камни фундамента лежат в ее основании. Это «Жизнь Клима Самгина» Максима Горького, незаслуженно забытого сегодня писателя, это «Тихий Дон» Шолохова, это «Сандро из Чегема» Фазиля Искандера, и это «Война и мир» Льва Толстого. Я не разделяю всех философских изысканий графа Толстого, но «Войну и мир» перечитывал четыре раза, роман один из моих любимых. Еще что мне не нравится в Толстом – его отношение к женщине! Он не понимал женщин. Это видно и в его взаимоотношениях с женой, Софьей Андреевной, это видно и в его романах. То, что он сделал с Наташей Ростовой в финале «Войны и мира», то, какой некрасивой и чуть ли не уродливой он сделал княжну Марью Волконскую, то, как Толстой расправился с совершенно непонятной ему Анной Карениной, говорит о многом.

Если говорить о самом любимом романе – то это, безусловно, «Белая гвардия» Михаила Булгакова. Исторически текст абсолютно правилен, потрясают страницы романа, где наглядно показано, почему белые проиграли красным гражданскую войну.

Далее, мостик перекидывается в пятидесятые, где роль великой литературы играет великое кино. Мои любимые «Весна на Заречной улице» и « Хождение за три моря». Как преподаватель признаюсь, наверное, в очень наивной для всех преподавателей любви к фильму «Доживем до понедельника», откуда и пошла гениальная формула: «Счастье – это когда тебя понимают». Ведь если вдуматься, то почти вся литература и написана о том, как человек ищет свое счастье.