Итоги выборов в Государственную думу для либералов

I. «Ты топишь за Путина!»

Меня часто упрекают: ты много критикуешь либералов и мало ругаешь Путина. Если бы я работал на власть, то сейчас бы писал докладные записочки власти и Путину о том, как им не заводить себя в тупик вместе со всей страной, и давал бы им мудрые и безответные советы историка и политического философа о том, как им выбраться из трясины. А публично чертыхаться и без меня охотников навалом. Однако я болею за либерализм и демократию в России, потому буду объяснять коллегам-либералам, что они делают неправильно. И поскольку мой период писания аналитических записочек, непубличных разговоров, закрытых предложений для либералов прошёл, то я намерен честно, открыто, иногда жёстко, но от полноты сердца писать о том, что либералы делают не так, и что им, нам, надо делать, чтобы победить. И если записочки на политику не влияют, то пойди и сделай сам, как считаешь верным и правильным.

II. Голосуй из чувства голода. «Ешь, что дают!»

Недавно один политик по итогам выборов сравнил потребность граждан голосовать с потребностью в еде. Вам же какую-никакую еду предложили? Есть хотите? Так берите. Я не буду сейчас проезжаться уничтожающей критикой по самому факту сравнения политики с животной потребностью в еде. Но если уж хотите такое примитивное сравнение, то граждане России ходят в Столовую номер 1. Там привычные щи или борщ, салат оливье, домашние котлеты, картофельное пюре, на третье компот. Но тут решили прогрессивные горе-рестораторы открыть рядом европейское кафе. Однако подали посетителям вместо осьминога резину, а вместо стейка подмётку, а мохито на третье такой приторный, что лучше жигулёвского выпить. Так что остаётся гражданам или в Столовую номер 1 пообедать на двоих за 400 рублей, либо готовить самим еду дома. А дорого и невкусно никому не хочется.

Большинство либералов в последние два года только и делали, что рассуждали о сером большинстве в 86%, и про 14% думающих людей, продолжая тему Болотной про одну Россию ватных пальто, и про другую Россию норковых шуб. Кто-то вспоминал об интеллигенции в стоптанных ботинках, но при этом образе становилось ещё грустнее, ибо на память приходило всего 8 человек, вышедших на площадь в 1968-м. Но как ни крути, либералы изначально рассчитывали именно на меньшинство, к нему и обращались.

Правда оказалось, что 14% за либералов тоже голосовать не хотят, причём при дисциплинированной явке эти 14% превращались бы аж в целые 28%. Представляете себе результат? «Единая Россия» — 40% голосов, либералы – 28%. На поверку опять оказалось, что голосов 3%. Социологии в России нет. Впрочем представление о собственной стране у участников выборов примерно на уровне развития отечественной социологии.

После выборов большинство либералов обиделось на народ, обзывая его то «диванной партией», то негражданами, либо того хуже. Однако мотивов неявки несколько, и они были вполне рациональны. Более того, ещё в начале 15-го года я прогнозировал снижение явки на выборах на 15% по сравнению с 11-м годом. Существенное снижение явки не должно было быть и не было сюрпризом.

А) во времена экономического кризиса происходит спад политической активности, людям приходится больше внимания уделять поддержанию уровня жизни своих семей, время на досуг сокращается, соответственно сокращается и время на политику. Только неумный и мало читавший человек может надеяться на победу холодильника над телевизором. Победивший холодильник ещё больше снизит политическую активность, увеличит объём и удешевит цену подкупа избирателя властвующими группировками;

Б) политическая, гражданская, эмоциональная активность была взвинчена патриотическим пафосом 14-го года. Однако за этим пафосом не последовало ничего. Власть не решилась преобразовать политическую эмоцию народа в политические реформы, «Русская весна» могла стать демократическим порывом, но им не стала, потому что власть народного демократического порыва испугалась и поступила противоположным образом, обрушивая на общество дополнительный контроль, запугивая его пропагандой. Это сознательная политика власти, чтобы люди думали, что ничего изменить нельзя, что в России враньё — и в мире враньё, здесь воруют — и там коррупция, здесь нет выборов — и на Западе тоже нет. Мир так устроен везде – надеяться на перемены не имеет смысла. Но когда часть политического либерального актива фактически говорит то же самое: ничего изменить нельзя, потому что у нас такой народ и какая-то совсем плохая история, что мы тут какие-то генетические рабы, то извините, в общественной апатии есть и доля вины оппозиции;

В) то, как большинство либеральной оппозиции реагирует на внешнеполитические вызовы, заставляет общество бояться перемен. Так хотя бы какая-то предсказуемость, с этой властью уже сжились, что от неё ждать понятно — ничего хорошего. Однако что ждать от либералов? Внешнеполитической капитуляции? Непопулярных реформ, как обещают экономические либералы во главе с Кудриным? Вот и поставьте себя на место рядового избирателя, которому говорят: 1) во внешней политике капитулируем; 2) проведём непопулярные реформы. Можно подумать, что всё что было до этого — популярные реформы;

Г) общество впадает в политическое оцепенение. Люди не хотят непонятных и революционных перемен, они считают, что их безопасность и сейчас не безусловна, но опасностей от перемен они видят больше. И потому люди отказывают в поддержке власти, не желая голосовать за неё и её сателлитов. Но люди не хотят голосовать и за эту оппозицию. Тем более в исторической памяти большинства неудачный опыт перестройки, закончившийся крахом государства и тяжелейшим экономическим кризисом. Большинство против власти, но и боится прихода этой оппозиции к власти. Для государства эта ситуация опасна. Власть теряет легитимность, общество молчаливо протестует, либералы не имеют поддержки. В случае коллапса государства и экономики мы получаем 1917-й год, когда небольшая группа активных и вооружённых радикалов может получить власть в молчащей стране и отчуждённом избирателе.

Д) власть более 10 лет последовательно уничтожала политические институты в стране: отмена выборов губернаторов, мэров, фактическая ликвидация суда присяжных, сведение к нулю роли городских дум и региональных законодательных собраний. Но главное – роль Государственной Думы свелась к штамповке решений правительства или администрации президента, либо к каким-то безумным инициативам. Граждане поняли, что роль парламента в политической системе ничтожна. Но проблема ещё серьёзнее. Многие независимые СМИ и либеральные активисты, и даже политики стали критиковать не деятельность «ЕдРа» в Государственной Думе. Они стали критиковать Госдуму как институт. Именно за прошедшее пятилетие утвердилось наименование парламента «Госдуркой» и «бешеным принтером». Избиратель справедливо вопрошает: так зачем нам Госдума вообще? Зачем нам ещё какой-то невиданный зверь под названием Совет Федерации? Куда эти выборы? Зачем они нужны? Так что часть оппозиции должна нести и свою, хотя и меньшую, долю политической ответственности за то, что у нас в России остался один единственный признанный обществом политический институт, монарх-президент, он же Левиафан, он же Путин, к которому пишут все обращения и бьют челом.

Мы имеем подрыв веры в политические институты, в демократию, отчуждение от государства, молчаливый протест против власти и отказ в доверии либеральным политикам, которые не нашли способа достучаться и обратиться к избирателю, публично выразить то, что думает большинство.

Но положим и ложку мёда в бочку политической критики. Тот объём информационных, организационных и финансовых средств, которые были у оппозиции, даже при самом умелом проведении избирательной кампании не позволял повысить явку на выборы в значимом количестве, возможно за исключением Москвы и Санкт-Петербурга. Значит ли, что всё было потеряно? Ни в коем случае. Это значит, что ограниченные ресурсы надо было тратить не на обращение к мифическим избирателям, которые уже решили не приходить на выборы, а на работу с теми, кто на выборы ходит всегда. И вот эта работа как раз и не была проделана. «Свой» избиратель на выборы не пришёл в достаточном количестве, так как был деморализован спавшей волной протеста, неудачными итогами участия в выборах в 11-м году, рассуждениями, что всё пропало в России, «гипс сняли, клиент уехал», а к другому и не обращались.

Так что не избиратель куда-то не пришёл пообедать. Поваров, меню и цены смените. Вывеску можете оставить прежней.

III. Выборы и фальсификации. А был ли мальчик? Были. Оба

Ряд оппозиционных политиков во главе с Навальным фактически призвали к бойкоту выборов в Государственную Думу. Точнее они призвали голосовать только за пару своих кандидатов, призвав яблочных кандидатов, вторых в своих округах Митрохина и Русакову снять свои кандидатуры в пользу кандидатов, занявших третьи-четвёртые места Ляскина и Янкаускаса, и к голосованию за список Парнаса в Законодательное собрание Петербурга. Итоги двухпроцентного голосования в Петербурге за Парнас показывают, что демобилизующее влияние Навального на эти выборы было на уровне 1-2%. Но это был важный символический жест и урок, усугубляющий ситуацию на демократическом фланге. Стало очевидно уже многим, что политическая задача некоторых политиков не борьба за восстановление демократических институтов, не компромисс ради общего дела, а прежде всего своё собственное стремление стать монополистом на своём фланге.

Традиционная беда российского либерального фланга, что каждая его политическая сила хочет утвердить себя монополией за счёт других. «Яблоко» на этих выборах показало наименьшее стремление к монополизму, фактически сформировав наиболее коалиционный список в парламент. Однако именно оно, а не «ЕдРо», было атаковано теми оппозиционерами, кто был лишён права участвовать, или сам принял решение не участвовать в выборах. После выборов этим флангом была озвучена ещё более радикальная задача – сначала окончательно победить партию «Яблоко», а потом уже решать другие политические задачи. Такая политическая стратегия приведёт к ещё большему отчуждению оппозиционного избирателя от выборов. И людям совершенно непонятно, чем голосование за «Справедливую Россию» Миронова в 2011-м, поддержавшую в прошлом парламенте практически все реакционные законы, лучше голосования за «Яблоко» в 2016-м году, активно выступавшее всё это пятилетие против реакции и принявшее самое активное участие в акциях протеста 11-12 гг. Призывы к неучастию, бойкоту не так много отняли голосов, но они существенно демобилизовали общественное наблюдение за выборами по сравнению с декабрём 11-го года.

Показательно другое, критики результатов «Яблока» признали итоги выборов в Госдуму только в части количества голосов партии Явлинского. А вот во всём остальном признали выборы нечестными и фальсифицированными. Но такая патологика не смущает критиков «Яблока».

Задолго до выборов было известно, что власть постарается в Москве считать голоса честно. А назначение Эллы Памфиловой председателем ЦИК должно было придать легитимную форму этим обещаниям. В Москве считали действительно более-менее честно. Но уже в Петербурге ситуация отличалась от московской. В регионах было много хуже. А в более чем десятке регионов, в том числе густонаселённых, тотальные фальсификации были повторены. И то, что будет именно так – тоже было известно заранее. Это накладывало на участников выборов дополнительную задачу – надо было получить на таких выборах не 5.1%, а 10%, чтобы по итогам официальных протоколов получить необходимые 5%. А уже 4.9% становились бы политическим скандалом.

Однако успешная работа администрации президента по легитимации выборов, умноженная на атаки существенной части политической оппозиции на «Яблоко», с учётом честного подсчёта в Москве привело к тому, что несмотря на огромные нарушения, общественное мнение посчитало выборы легитимными. Это соединилось с общими настроениями политического пессимизма, привело к тому, что итоги выборов не вызвали никаких политических протестов. Голос «Яблока», не признавшего итоги выборов, утонул в молчаливом море признания.

Ошибкой «Яблока» стало другое. Поражение на выборах было воспринято как фатальная неизбежность, с которой ничего нельзя было сделать. Но это условия игры в авторитарной системе. Никто и никогда не устроит здесь идеально честных выборов. Или надо научиться выигрывать в этих условиях, или смириться с тотальным поражением оппозиции. Понятно что Кремль будет навязывать свою игру, но политическое искусство оппозиции должно состоять в умении сломать правила навязанной партии, не смириться с тем, что власть вынуждает оппозицию играть в водное поло на льду, а растопить этот лёд, чтобы уже туда падали провластные игроки. Оппозиция проиграла не только потому, что так играл Кремль, но и потому, что оппозиция избирательную кампанию построила плохо, и содержательно, и политически, и технологически. Организационно, кадрово и структурно оппозиция пришла на выборы также неподготовленной. Если это не будет осознанно, то не проведя настоящую работу над ошибками, оппозиция подойдёт к следующим выборам не выучив уроки. И также не достигнет никакого политического результата в новом 1917-м году:

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.

Умрешь — начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь. (А.Блок)
На фонаре том либерал.

IV. Блюда пресные или пересолёные

Пришло время эксгумировать из бочки мёда «Яблока» ведро дёгтя. Избирательная кампания «Яблока» мне напоминает теперь катастрофу с президентской кампанией Дональда Трампа.

«Яблоко» зимой и весной 16-го года просто зелёным фруктом-асфальтоукладчиком прокатилось по либеральному флангу, вбирая в себя кандидатов, персон, и выкапывая почву из-под ног оппонентов в оппозиции. Политическая несостоятельность «Парнаса» весной 16-го года стала очевидной, хотя в том числе из-за собственных ошибок. Демкоалиция начала собираться вокруг «Яблока». Коалиция «Парнаса» рассыпалась как карточный домик. «Яблоко» получило возможность сыграть уникальную политическую шахматную партию. Практически то же самое проделал Трамп с республиканцами. Каток катился всё быстрее и прикатился к своему эмоциональному финалу – предвыборному летнему съезду партии. На невероятно эмоциональном подъёме прошёл съезд, участники которого на выходе уже практически ощущали себя победителями выборов. Сравните со съездом республиканцев в США. Аналогии более чем уместны.

К сожалению съезд «Яблока», как и республиканский съезд в США, стал не началом кампании, а её финальным аккордом и концом. Вся остальная часть избирательной кампании постепенно, но верно стала погружаться в трясину. Если конечно не считать проект «Самой дерзкой кампании EVER» московского штаба. Правда в чём её дерзость я так до конца не разобрался, если самым дерзким моментом этой кампании стало коллективное прочтение сотрудниками московского штаба стихотворения «Осень» авторства Марка Гейликмана. Наверное, задача сагитировать самого Марка Гейликмана за партию была таким образом решена, но я думаю, что находясь в федеральной десятке списка, автор и так бы проголосовал за. Это горькая ирония, но со стороны смотрится именно так.

Уже подводя итоги выборов, председатель партии сказала, что по опросам, которые проводили, большая часть граждан хочет покинуть Россию, что 1% уже практически собирает чемоданы, а 24% об этом думает, и что партия рассматривала именно эту группу как своего избирателя.

Меньше всего мне хочется упрекать тех, что хочет уехать по каким-либо причинам. Хотя объёмы эмиграции из стран Балтии за последние четверть века, из Украины в последние два года показывают, что дело тут не в авторитарном режиме.

Не скажу злого слова о тех, кто отчаялся, кто ищет материально лучшей доли. Кто же осудит уехавшую из России Жанну Немцову, у которой убили отца? Но с другой стороны, а почему в послепутинской России мы должны предложить уехавшему политику Марии Гайдар иную жизнь, чем жизнь частного лица?

Нет, партия «Яблоко» в своей агитации выступала и с патриотическими словами, и говорила про гражданскую активность, то есть формально всё было сделано. Никакого именно пораженчества в агитации не было. Но скажу честно, такая высказанная политическая мысль председателя партии меня шокировала. Ориентироваться политически на тех, кто фактически граждански капитулировал, отчаялся, пусть и временно (я надеюсь). Рассчитывать, что отчаявшиеся в своей стране люди приведут вас к победе? Примут участие в выборах? Что опираясь на их политический пессимизм вы вытащите здесь и сейчас из них какую-либо политическую активность? Какое же это заблуждение.

Проблема в том, что избиратель очень хорошо эмоционально чувствует, что говорит ему политик. Говорит ли он не только правильные слова, но верит ли он в них сам? Как можно в чём-то убеждать людей, если вы сами не верите в то, что говорите, если вы сами не верите в успех, если вы сами пытаетесь опереться на тех, кого одолел ветер пессимизма?

Если вы вышли на выборы только для того, чтобы продемонстрировать флаг, а постфактум говорите, что вообще сознательно отказывались от голосов в регионах их-за акцентов на теме Крыма, если вы не верите в возможность победы, то откуда вы возьмёте внутреннюю убеждённость, энергию убедить в этом избирателя. Прежде всего кампания «Яблока» была лишена энергетики. И это крайне контрастировало с предвыборным съездом. Проповедь вместо предвыборной кампании – это всегда тупик. Проповедь не поменяет политику, ей будет отведено три строчки в учебнике истории через 30 лет. Победить и поменять политику. Более незачем участвовать в выборах! Ценой отказа от принципов? Нет. Но кто же отменил, что в политике надо действовать умело, а вместо этого на врага парадными колоннами под пулемёты. «Красиво идут! – Интеллигенция!!!», а Анка прицелилась.

 

Отрывок из фильма «Чапаев»

Впрочем, даже конной контратаки Чапаева не потребовалось. Геройски и красиво погибнуть в бою дело не хитрое. Ты жив останься и разбей врага. Кстати вспомнились мне слова героя Анатолия Папанова комдива Серпилина из фильма «Живые и мёртвые».

В 13-м году Григорий Явлинский сказал мне, да и не только я это знаю, что чтобы ни случилось со страной, какая бы политическая жуть с ней не приключилась, он никогда и никуда не уедет, потому что связывает свою жизнь только с Россией, с её будущим, чего бы ему это ни стоило, вплоть до риска для жизни. Так есть же эта энергетика! Есть же эта убеждённость! Но где она была явлена в кампании? Сильнейшую политическую риторику, направленную на борьбу с апатией, пессимизмом, пресловутой «русской колеёй» фатализма демонстрировал Явлинский на февральском съезде «Яблока». Где это было в кампании? Почему штаб кампании не использовал ничего из правильной риторики и из правильного эмоционального заряда?

Через три недели после выборов я поймал себя на мысли, что не могу вспомнить ни одного предвыборного лозунга партии. Если от выборов 11-го года осталось ярчайшее «надоели овощи, голосуй за Яблоко», или «голосуй за любую другую партию», «партия жуликов и воров», то от этой кампании не осталось ничего.

Мой соратник и замечательный избирательный технолог с четвертьвековым стажем Павел Либуркин написал по итогам выборов: «Почему рекламная часть кампании Яблока оказалась провальной? Да хотя бы потому, что шуточная реклама того самого девайса-ручки стала, на мой взгляд, лучшим из того, что предложили сценаристы-креативщики, да и то, не вовремя. То, что должно было стать начальным аккордом кампании — напоминание о сути Яблока, как партии творческой части населения, о Явлинском-человеке, живом и близком — по иронии, энергии, то, что должно было подсознательно сподвигнуть ту же молодёжь прийти в кампанию — с таким вот лидером приятно и любопытно поработать — оказалось единственным и отличительным воспоминанием о всей яблочной кампании. Ни одного яркого слогана, агитки, призыва — всё обычно салатно-живенько и приевшееся… разве что фотографироваться — портретно, не командно — стали намного лучше. Видно, что всё делалось наспех и в последний момент. Харизмы Явлинского и его мягкого «ятебяивсёивсехуважаю» оказалось недостаточно в грубеюще-агрессивном телевизионном пространстве дождящей и потерявшейся России». Ещё в начале июля, понимая не эмоцию, но уже представимое содержание слоганов и вектор риторики, мы сделали с Павлом прогноз, что «Яблоко» с таким содержанием в парламент не пройдёт. Мы его не озвучивали публично, хотя зафиксировали по почте, дабы не деморализовывать актив и чтобы не выступать в роли Кассандры. Но факт остаётся фактом.

Общаясь с технологами партии после выборов, я понял один их месседж: «мы всё сделали правильно, как и что ни делай, ни содержательно, ни тактически, Путин нас бы всё равно бы не пустил». Это значит, что и на всех последующих выборах будет такой же результат. Раз всё хорошо, так ничего и менять не надо, не имеет смысла. Мы не смогли победить = никто не сможет победить!

Партия во время выборов, не смотря на попытки акцентов на социальной политике, сконцентрировалась на агитации своего же яблочного избирателя, у которого и так от выборов до выборов нарастает пессимизм, и такого избирателя становится всё меньше. Когда весной 13-го года я пришёл в «Яблоко», то первое что предложил – выйти из электорального гетто в 3%, никуда яблочный избиратель не денется. Более того, его станет больше по итогам выборов, когда он почувствует успех. Но местный доктор каких-то там политических наук ответила мне, нет-нет, Сергей, только ниша, мы нишевая партия, нам бы своего избирателя удержать. Итог: и своего не удержали, и нового избирателя нет.

Политическое поле партии «Яблоко» оказалось разорванным. По своему политическому поведению, отказу от революционных методов, отказываясь от насилия в политике, партия представляет собой достаточно системную, хотя и принципиально оппозиционную силу. Однако в политической идеологии чрезвычайно заметен крен в сторону крайнего и радикального избирателя. Именно на него оказалась нацелена и околокрымская риторика партии, пересоленность практически всех антивоенных и внешнеполитических тем на грани эмоционального срыва. Это очень заметно по текстам заявлений, которые следовали до предвыборной кампании. Однако между умеренными методами и такой риторикой оказывается один политический игрок, который разрывает единство этого поля, это Навальный. Хотя и без него это смысловое поле всё равно содержательно и технологически не соединяется. Более того, многие справедливо заметили, что партия во время выборов смягчила риторику, сделала другие акценты, но как мне сказал глава пресс-службы партии, к своему удивлению партия обнаруживала, что всё время подвергалась атакам оппонентов именно за Крым и за внешнеполитические темы. Странно упрекать в этом политического врага, который всего лишь взял довыборные заявления и добавил к ним эмоциональных красок. Хотя на мой взгляд излишних и не отбиваемых атак на партию не было. Могли при соответствующей задаче атаковать гораздо жёстче.

Таким образом, несмотря на попытки всё же выйти из электорального гетто, переломить устоявшееся мнение не получилось. И связано это не только с бледностью кампании. Весь межвыборный период за редким исключением партия оставалась в рамках электорального гетто. Короткой кампанией в тяжелейших условиях финансового и политического давления снять инерцию ниши – задача титаническая, хотя в принципе решаемая. Опрокинуть доску, показать себя иначе, не интеллигентами в стоптанных ботинках, а бойцами, рискнуть, атаковать власть с неожиданных сторон, прямо на её поле, обострить темы, по-новому подать привычные. Это не значит действовать как Змей Горыныч Парнаса Мальцев. Но избирателя надо удивить. Вместо этого к концу кампании партия вышла с письмом поддержки нерушимого блока либералов и интеллигенции Ахеджакова – Макаревич. Там около 30 фамилий. И ни одна из них (за исключением Евгения Кафельникова) не добавляет партии ни одного голоса. Это то же самое гетто о трёх процентах при всём уважении к подписантам.

V. Перпендикуляры и параллели

Надо перестать разговаривать с избирателем на перпендикулярном языке. Повторите за избирателем то, что он думает о политике, о власти и о вас лично. Заставьте избирателя сказать: о! они думают также как и я! И они знают всё, что я думаю о них! Тогда на первом этапе избиратель обратит на вас внимание, а на втором начнёт слушать то, что вы предлагаете.

Скажите избирателю, «я знаю, что вы ни во что не верите уже, что вы разочарованы, что вы унижены хамством вертикали власти, всеми этими мелкими представителями власти, что вы разочарованы в политике, что вы считаете, что ничего изменить нельзя, что вы боитесь, что будет только хуже». И в конце концов, я бы хотел услышать от Явлинского и такие слова к избирателю: «Я знаю, что вам и Явлинский осточертел вместе с Зюгановым и Жириновским, да знаю я всё это. Ну нет других политиков, закупорено всё, но я веду с собой новую команду, вот они!» Покажите их. Но то, что мы задумывали в 14-м году как новое издании команды Явлинского, никак не было проявлено в избирательной кампании. Федеральная десятка рассыпалась, кто-то что-то точечно говорил, но всё было как-то невпопад, все удары наносились растопыренной рукой. А список был потенциально очень хорош. Конечно всё это должно быть правильно технологически обрамлено, но и стратегия такая не считывалась, и по технологиям не смотрелось. Предвыборным съездом всё и ограничилось.

В своё время меня страшно подкупил Григорий Явлинский одной фразой. Как-то мы беседовали о 90-х, долго беседовали, и он мне сказал: «Знаешь, Сергей, я в двух словах расскажу тебе о моём отличии от Егора Гайдара. По большому счёту, вся разница в одном: Гайдар был готов пожертвовать Россией ради либеральных реформ, а я был не готов пожертвовать Россией ради либеральных реформ». Есть в этом своя риторическая передержка, и Гайдар был не так страшен как его малюют. Но отправная точка здесь выбрана абсолютно верно.

Я не знаю ни одного успешного демократического и либерального проекта на Западе, ни в одной национально-освободительной борьбы, которая бы не начиналась с пафоса народного суверенитета, обращения к гражданской сущности человека, темы патриотизма и республиканизма, направленной против приватизации власти коррумпированными частными интересами. Именно это случилось со страной, власть, политика, все институты приватизированы ворами и невеждами, которые служат прежде всего себе и своему карману. Свобода народа, свобода страны, свобода и достоинство конкретного человека, связывающего свою судьбу с судьбой Отечества! Вырвать у властных группировок присвоенную и приватизированную ими в своих корыстных интересах тему патриотизма.

Именно из патриотизма возникает демократия и права человека, именно из патриотизма возникает гражданское чувство и коллективное действие, без которого не существует никакой политики. Именно потому сначала во Франции была Жанна Д’Арк, а потом «Свобода, Равенство и Братство» вместе Декларацией прав человека и гражданина. Именно французский народ разоблачил монархию, действовавшую и против народа, и против Франции. Хотя именно французский пример вынуждает задуматься, а кто придёт вместо короля. Именно сначала была Декларация независимости США, принятая в Филадельфии, а уже потом Билль о правах, записанный в первых десяти поправках к американской конституции. Потому что народ, осознавший своё достоинство коллективно, не может допустить, чтобы каждый конкретный гражданин этого самого народа был лишён своего достоинства.

И Россия не исключение. Именно борьба за национальную независимость России во время Смутного времени привела к созданию народного ополчения и изгнанию из Кремля опостылевшей коррумпированной власти, а сама страна ещё несколько десятилетий управлялась через Земские соборы. Именно освободительная Отечественная война 1812-го года породила и движение элиты общества, осознавших себя нацией, не только с требованиям власти для себя, но и стремлением к освобождению народа, вынесшего основные тяготы войны, от крепостного рабства. Именно вернувшихся с войны фронтовиков испугался Сталин и потому начал вторую волну репрессий. Но именно фронтовики породили Оттепель 60-х. Даже пафос 1991-го года начинался с фразы Бориса Ельцина «Россия поднимается с колен». Это не Путин придумал, это было сказано в июле 1991-го во время инаугурации президента до августовского путча. И весь этот демократический пафос, и история страны оказались невостребованными в избирательной кампании.

Социальную тематику надо было предельно обострять. Состояние социальной сферы, человеческого капитала, демографии таково, что через 30 лет мы рискуем потерять страну навсегда. И вроде по социальной политике произносились слова правильные, но без энергии и без драматизма. Но боже упаси остановить агитацию на теме, что всё идёт к катастрофе, что всё плохо. Нельзя пересолить в этом негативе. Иначе вы дальше утопите избирателя в пессимизме и ужасе. Покажите успешные практики, покажите точки подъёма, то, где общество живо и поднимается, покажите конкретные и простые рецепты как всё надо сделать. И покажите это не в скучном тексте программы партии на ста страницах, который никто кроме руководства партии и специалистов не читал, а покажите это несколькими ключевыми предвыборными предложениями, покажите это слоганами, эмоцией, запоминающимися фразами, агитационной продукцией. Но вся эта сложная работа, повторимся, не может делаться в последний момент и на коленке. Благо альтернативы этой кампании существовали. Это не пустые фразы критики, которые после выборов не скажет только ленивый. Хотя почему-то и ленивые не говорят.

Именно через драматизм социальной ситуации надо было выходить на тему патриотизма. «Единую Россию» и её сателлитов следовало решительно атаковать именно с патриотических позиций к их изумлению.

И понять главное, что пусть об Украине подумает украинское правительство. А мы подумаем о России. Хотя лучше это было сделать за два года до выборов. У меня нет сомнений в патриотизме Явлинского, может это вообще самый патриотичный политик первого ряда на либеральном фланге, но эта сторона Явлинского оказалась не раскрыта.

Успех либералов на выборах в России будет складываться из двух составляющих: 1) первостепенное внимание сохранению и сбережению народа; 2) приемлемой для российского общества внешнеполитической концепции. Да, это пункт второй, а не первый, но без второго эта машина не поедет. Уловка правительственной пропаганды состоит не в том, что она много врёт. Уловка состоит в том, что пропаганда говорит много правды, умалчивая о том, о чём выгодно умолчать. Но отрицать правду невозможно. Нельзя говорить только о том, о чём молчит пропаганда. Именно в этом случае вы начинаете говорить на перпендикулярном языке для избирателя. Необходимо начинать в этой теме именно с сектора правды в правительственной пропаганде, потому что только произнеся привычное для избирателя А, вы сможете быть услышанными по пункту Б.

Разбор того, как это делается практически – большая тема для отдельного текста. Но наличие пропагандистской антизападной жути провластных пропагандистов не отрицает того, что Запад действительно часто лицемерен, что за обёрткой красивых слов действительно часто скрываются очень жёсткие интересы. Конечно, следует бороться с тройными стандартами внешней политики российской власти. Но отрицать двойные стандарты западной политики невозможно. Запад нам не поможет, уж кто-кто, а Явлинский, прошедший горнило 90-х, это прекрасно знает и понимает. Это жёсткий мир, в котором слабых не любят. И заметьте, что короткая речь Явлинского перед студентами в Высшей школе экономики набрала миллионы просмотров. Почему? Да потому что там была эта фраза: «Чтобы вести себя как сверхдержава – ею надо быть». Люди хотят, чтобы их страна пользовалась влиянием и уважением в мире. И никуда Россия от этого не денется, если мы не ставим своей целью сделать Россию заштатной провинцией. У России есть и будут национальные интересы, и постсоветское пространство будет оставаться зоной национальных интересов России. Для этого совершенно необязательно возрождать советскую империю. Альтернатив гораздо больше чем можно себе представить при черно-белом взгляде на мир.

Россия должна не тупо скопировать европейские институты, не выступать вечным копировальщиком и вечным подмастерьем, которого никогда по своей инициативе в Европе не выпустят в мастера, а прямо из своей российской истории восстановить те политические, гражданские институты, которые были в России. Россия боролась внутри себя за свободу, имеет мощную историю борьбы за свободу. И европейскую Россию мы можем построить сами, и этот проект может быть лучше чем сама Европа. Хватит говорить: «Хотим как на Западе!» Пора вводить в либеральную повестку русские практики свободы. Потому что мы знаем не только свои ошибки, но мы знаем и европейские. Удивите избирателя, пусть избиратель скажет: «Ой-Ё!!! Да ни хрена же какие мы, ну с чего мы должны терпеть всё это невежество и хамство власти?» Необходимо выйти из порочного круга: либо великодержавный шовинизм, либо самоуничижение.

Но нет, эта тема в политической риторике либералов остаётся невостребованной.

VI. Пунктиром

Невостребованной оказалась и тема восстановления в России представительной власти и самого института парламентаризма. Выборы куда были? В Государственную Думу. Нельзя в парламент вести кампанию как президентскую, а в одномандатных округах вести кампанию как на муниципальных выборах. В итоге неудача парламентской кампании ставит под вопрос и президентскую кампанию со стороны либеральной и демократической оппозиции.

Некоторыми экспертами уже отмечалось, что федеральная кампания партии была вообще не связана с кампаниями в одномандатных округах. Скажу резче. Заметных кампаний вообще не было кроме двух, кампании Владимира Рыжкова на Алтае, и Дмитрия Гудкова в Москве.

То, что таких кампаний не было, связано и с финансовыми, и с жесточайшими кадровыми проблемами. Оппозиция, к сожалению, не испытывает переизбытка в Джефферсонах, Гамильтонах, Франклинах и Мэдисонах. Вместе с тем и на этом фоне не получилось согласованных действий, а кандидаты Парнаса вообще в своём большинстве выполняли спойлерскую функцию.

«Яблоко» изначально сделало ставку на федеральную кампанию по списку. В итоге и федеральная кампания вышла неудачной, и одномандатных кампаний не было. Отсутствие одномандатных кампаний тянуло вниз явку и голосование за партию в столицах. И хотя столицы дали львиную долю голосов за либералов, но не потому что в столицах было всё прекрасно, а потому что в регионах было всё ужасно. А столицы не дали ожидаемого результата. И если нормой и правилом является, что сильный одномандатник тянет за собой и партию, набирая в два-три раза голосов больше чем список, то в Москве получилось, что в своём большинстве список тянул одномандатников. Подавляющее число кандидатов получили количество голосов такое же как за партию, либо незначительно больше. За исключением округа Дмитрия Гудкова. А неудача федеральной кампании не то что не была подстрахована кампаниями в округах, а изначально было настроение, что в округах победить невозможно.

Хуже того, самая заметная, мощная, организованная, и финансово затратная кампания Гудкова преподносится как доказательство того, что раз Гудкову не удалось, то ни у кого бы не получилось.

Потому, да простит меня мужественный и смелый политик Дмитрий Гудков, несколько строк о его кампании. То, что последние годы существования предыдущей Думы Дмитрий Гудков был единственным действующим независимым депутатом, сыграло с ним злую шутку. Именно он стал ожидаемой мишенью на уровне не только округа, но и федеральной пропаганды. Проблема заключалась не только в чёрном пиаре, от чего не застрахован никто. Проблема была и том, что Дмитрием был дан ряд политических козырей для контратак. Эти козыри как раз на тему «Запад нам не поможет», и обращаться туда лишний раз не надо. Запад не поможет, а оппоненты контратакуют. С другой стороны, по составу конкурентов округ Гудкова сложился крайне удачно. Иметь против себя трёх медийных персон, Онищенко, Коротченко, Бабурина, которые фактически отнимают голоса друг у друга – подарок для любой оппозиционной кампании.

Но при всём предвыборном подвиге Дмитрия, я соглашусь с оценкой его кампании, высказанной политологом Минтусовым. Хорошая организация, коммуникация, технология не может дать на выборах более 20% для оппозиционного кандидата, сколько денег ты туда ни вкачивай. Но образа кандидата разоблачителя, единственного независимого депутата, который режет правду-матку о власти и коррупции, оказалось недостаточно. Как сказал Минтусов, если собрать воедино агитационную продукцию Дмитрия, но взору предстаёт «сумбур вместо музыки». В кампании не оказалось ни выверенного содержания, ни программы, ни полного образа кандидата, причём всё это должно было быть развёрнуто в кампании в правильном порядке, потому что политика не математика, тут от перемены мест слагаемых меняется сумма.

За пределами столиц страшный дефицит сильных политиков и кандидатов за редким исключением регионов, для которых хватит пальцев одной руки. Это и результат не очень высоких результатов региональных кампаний 15-го года, это и провал по работе с региональными организациями партии.

Всё время не покидало общее ощущение, что в кампании в целом что-то не доделано, не выверено, не докручено, что если мы против Путина, то и так сойдёт, главное сказать что-то оппозиционное, а как сказать – тут не доработано. При том, что кампания ведётся при неблагоприятных условиях, при авторитарном режиме. Казалось бы, надо действовать подготовившись, а не наугад.

Сюжетное развёртывание избирательной кампании должно было быть примерно таким: 1) проговорить своими словами буквально то, что сейчас думает избиратель о состоянии дел, попасть в унисон, или хотя бы в гармонию, 2) проговорить то, что избиратель думает о вас, перепредставиться, показать команду, 3) драматизировать анализ внутренней политики, тупика; 4) показать конкретные способы решения проблем, примеры решения, дать рецепты; 5) как способ показать вектор необходимых политических изменений в стране и объяснить роль парламента, представительных институтов, роль народа; 6) призвать к солидарному политическому действию.

Финальными аккордом кампании должны были быть массовые встречи-митинги с избирателями (на площадях или в больших залах) в городах-миллионниках. И последний энергичный восклицательный знак в Москве с душевным и политическим подъёмом, правильной риторикой, с прогнозом по выборам, энергетическим зарядом.

Вместо того, чтобы делать в кампании эмоциональный финал, что было сделано, например, в мэрской кампании Алексея Навального, когда пика достигли именно к концу выборов, здесь вся кампания прошла на спаде. И ролики в интернете не должны вводить в заблуждение. Так и вышел из потенциально успешной кампании трамп. В итоге в день выборов приходилось надеяться только на Бога, на которого и у Трампа тоже теперь одна единственная надежда.

Завершу на пожеланиях. И завершу ещё одним высказываем Явлинского. Как-то Григорий Алексеевич сказал, в чём проблема Европы, там нет честных правых, и там нет умных левых. Перефразируя, скажу: беда России – воры и вруны во власти, и дураки в оппозиции. Так что пожелаю России избавиться от воров и врунов во власти, а нам, либералам, от дураков в оппозиции. И тогда, как говорил когда-то убитый террористами губернатор Нижегородской области, у нас всё получится.

Верю в будущее свободной, развитой, независимой, демократической России! Давайте все вместе сделаем работу над ошибками. Нам предстоит тяжёлый, опасный, но благородный путь. И пройти этот путь лучше в терпении и прощении друг друга. Либеральная оппозиция должна, наконец, решить, что для неё главнее: выработка коалиционной программы и стратегии или бесконечное поношение друг друга по всем вопросам, вызывающим разногласия. Оставим вопросы внешней политики для дискуссий, правоту сторон в которых окончательно покажет только время. Дискуссии по этим вопросам никогда не мешали ни одной западной либеральной или консервативной партии. Сняв язык проклятий и обвинений, мы как раз сможем начать путь по восстановлению в России и институтов демократии, и политической культуры. И начать надо с самих себя. Нам предстоит содержательный и открытый разговор и по внешней политике, и по тому, какой мы хотим видеть внутреннее устройство России, и каким мы видим образ её будущего. Фланги оппозиции безусловно будут расходиться в этих содержаниях, но они должны сходиться в одном, в демократическом методе, верховенстве суверенитета народа и независимости страны, свободе политического мнения.

P.S. Казус Путина

Ритуал произнесения ругательств в адрес Путина практически стал пропуском в либеральную оппозиционную среду. Чем крепче ругнулся – тем больший ты оппозиционер. Но ругательство застит глаза и не даёт реального ответа о сути авторитарного режима России, препятствует пониманию его действительных целей, равно и опасностей для оппозиции, которые следуют от этого неадекватного понимания. Более того, неадекватность реакции разверзает пропасть с избирателем, в которую на выборах в России регулярно падают радикалы и революционеры.

Конечно, вопрос путиноведения требует отдельного текста, потому здесь только выводы. Путин не маньяк, не сумасшедший и не кровожадный садист. Он вполне рациональный авторитарный правитель, который хочет удержать (практически любой ценой) как личную власть, так и власть всего этого скопища околопутинских клиентел. Он непосредственный создатель этой системы, архитектор, и наполняет эту систему особенностями своей личности. Он прекрасно понимает с помощью кого он правит страной, и иллюзия большинства граждан про исключительно плохое правительство и боярство, конечно, наивна. Более того, Путин в принципе не верит, что править Россией можно с помощью демократии, права, закона. В этом он, кстати, удивительно сходится с радикальной частью оппозиции, которая не верит в способности нашего народа и молится на американские «Абрамсы», только Путину не надо жаждать оккупации, ибо он полагает, что страной можно править с помощью указов, распоряжений и иными специфическими путинскими средствами управления бюрократией.

Путин, конечно, никакой не Гитлер, и не Сталин. Путин – это современный Николай Первый с той разницей, что Николай Первый не служил в КГБ. И если Николай был фундаментально травмирован восстанием декабристов, а потом к этому добавилось и Польское восстание, то политические ценности Путина – это не только КГБ. Это травма Перестройки и последующий распад государства, связанный с неудачным реформаторским проектом. Опасение политических реформ для Путина произрастает не только от желания удержать власть, но и от опасения повтора краха государства. И в своих страхах он практически полностью совпадает с мироощущением большинства. В этом секрет его популярности. «Жила бы страна родная». Он уже парит над проблемами экономики, социальными вопросами. Внешняя политика и рубежи стали главной темой, как и враг внутренний, который только и хочет развалить страну. И опасения большинства населения, что политические реформы принесут крах государства, удерживают его популярность. Кто популярен после Путина? Лавров и Шойгу, потому что охраняют рубежи. Кто виноват в экономических проблемах? Недруги России и правительство. Здесь кому что нравится. Путин одержим идеей, что он чуть ли не в одиночестве гарант самого существования России. Его личные материальные мотивации далеко на втором плане. Другой вопрос, что чем дольше существует авторитарный режим, чем дальше вглубь загоняются внутренние проблемы, чем серьёзнее непонимание с окружающим миром, тем риски краха государства выше, потому что этот режим не вечен. А внутренняя политика ведёт дело к деградации человеческого капитала и даже физическому снижению численности нашего народа.

Стратегия борьбы с Путиным — это вернуть президента из журавлиного полёта и заставить его не только спуститься на Землю, но и начать политически отвечать за внутренние дела.

Сможет ли убедить демократическая оппозиция общество, что после смены режима удержит государство от краха, от обрушения внешнего контура, армии, от вмешательства во внутренние дела страны? От ответа на этот вопрос слишком многое зависит. Или ответ будет опять ленинским и большевистским как в 1917-м году: «превратить войну империалистическую в войну гражданскую»? И с самодержавием мириться нельзя, и нового большевизма допустить невозможно. Это и есть Сцилла и Харибда современной русской истории. Два пути к краху. И только один срединный путь в будущее.